Сара спрыгнула с перил, упав на колени, и зажав руками уши, судорожно впиваясь пальцами в виски, начала тихо шептать "Что я наделала, что я наделала". Но почему, когда Крейг смотрел на это, ему нравилось? Он начал чувствовать её боль, её отчаяние. И это доставляло ему удовольствие. Похоже, теперь у него ещё и само-мазохизм слегка проявлялся. Нет, конечно, он не был таковым и точно не будет. Уж чего, а боли в жизни ему итак хватило сполна. Но тут девушка остановилась, поднялась на ноги и призадумалась, а после сделала то, чего Уайт точно не ожидал. Она подошла и слегка взяв его за затылок, наклоняя к себе, поцеловала. Крейг растерялся. Он никогда в жизни ничего подобного не чувствовал. Его никогда никто не любил хотя бы на момент, его никогда не целовали и не обнимали, он никогда не был в таком интимном положении. Он тут же оторвал свои губы от девушки и посмотрел ей в глаза. Уайт смотрел молча, а после, простояв так пару секунд, он нежно положил свою ладонь на её щёку, другой рукой взял за её руку и медленно придвинувшись и прикрыв глаза, сам примкнул устами к её трепетным, дрожащим и слегка опухшим от пролитых слёз губам.
Сейчас он сам не знал, что чувствует. Он просто не знал, что должен чувствовать. Была ли это любовь с первого взгляда? Или они до этого иногда поглядывали друг на друга, когда случайно или неслучайно пересекались. И была ли это вообще любовь?
Хотя Крейг даже не знал, что такое любовь. Однако он сейчас что-то чувствовал. Что-то столь непривычное для него, что-то столь сильное и что-то, что было так нужно ему всю его жалкую жизнь, понятия не имея об этом. Что же это за чувство?
Его руки были холодными, как лёд. Их никто никогда не согревал. Похоже ли на то, что теперь всё будет иначе?
Но он совсем не хотел думать об этом, размышлять, потому что это что-то невиданное и непонятое для него, что-то слишком большое, светлое и тёплое для его души, в которой нет ничего кроме бесконечной тьмы и мрака.
В любом случае, похоже, теперь Сара составит компанию Крейгу. Им просто теперь придётся остаться на этой крыше до рассвета, когда заражённые уже начнут расходиться, ведь днём они становятся гораздо спокойнее и на улицах их почему-то становится в разы меньше.